Из этого повествования также ясно следует, что решения новгородцами принимались на основе единодушия: они «не яшася» за Ярослава Всеволодича, «нъ вси быша одинодушно»... «Быти одинодушно» ни в коей мере не было terminus technicus. Могло использоваться и другое, близкое понятие — «быти [всемъ] одинакымъ»... Принцип одиначества/единодушия был ключевым элементом политической культуры средневекового Новгорода. Суть его состояла в представлении о некоем идеальном единстве всех полноправных горожан, на основе которого только и возможно легитимное принятие решений. Это единство подтверждалось сакральной санкцией — клятвой на кресте или на иконе Богородицы. Вместе с тем «одиначество» носило отнюдь не добровольный, а, пользуясь терминологией советского времени, «добровольно-принудительный» характер. Индивиды, покушавшиеся на единство всей общности, считались ее врагами и подвергались коллективной расправе; если же коллектив распадался на примерно равные части, то между ними начинался конфликт, который мог вылиться даже в длительное вооруженное противостояние. В Новгороде примером такого противостояния являются частые столкновения между городскими концами...
читать дальше
Хорошо видно также, что «идеальное» представление о единодушии горожан на практике приводило к периодически повторявшимся междоусобицам. В Новгороде, где не было мощной административной власти, которая могла бы эффективно контролировать происходящее, такое происходило регулярно. Междоусобная война внутри Новгорода, вспыхнувшая из-за фигуры посадника Твердислава, ясно показывает, что альтернативой «единодушному» вечевому решению было только насилие. Конкуренция, противостояние и конфликты, вплоть до вооруженных, между кончанскими организациями были неизбежны в рамках новгородской системы власти, когда полновластный арбитр отстутствовал, а современная демократическая политическая культура, предусматривающая (по крайней мере, в теории) мирное соперничество различных сил и поиск компромиссов, еще не сложилась и не могла сложиться.
Именно к насилию прибегли жители разных концов и других новгородских территориальных единиц, не согласовав «единодушно» вопрос о посаднике. И когда общность раскалывалась, как сообщается в той же летописной статье, в разных частях города созывались отдельные вечевые собрания.

...Важнейший момент заключается также в том, что для летописца, как выясняется, новгородцы, принимающие участие в политической жизни, т.е. прежде всего в вечевых собраниях, — это жители концов, члены соответствующих кончанских и уличанских организаций. Это, разумеется, полностью исключает присутствие на вече лиц, в такие организации не входивших, — в частности, мифических «демократических масс», включающих в себя сельское население Новгородской земли. Новгородским полноправным горожанином считался член соответствующей кончанской организации, а не просто лицо, живущее внутри городских укреплений... Житель окологородья становился горожанином в политико-правовом смысле слова, когда он оказывался членом кончанской организации. Так происходило, когда к трем «изначальным» концам (Неревскому, Людину и Славенскому) прибавились позднее два новых, соответственно на Софийской и Торговой сторонах: Загородский и Плотницкий.

П. В. Лукин «Новгородское вече»